Почему надо вернуться к Киселеву?
Костенко И. П.
"Я бы вернулся в Киселеву".Академик В. И. Арнольд
Призыв "вернуться к Киселеву" раздается вот уже 30 лет. Возник он сразу после реформы-70, изгнавшей из школы прекрасные учебники и запустившей процесс прогрессивной деградации образования. Почему не утихает этот призыв?
Кое-кто объясняет это "ностальгией" [1, с. 5]. Неуместность такого объяснения очевидна, если вспомнить, что первый, кто еще в 1980 г., по свежим следам реформы, призвал вернуться к опыту и учебникам русской школы, был академик Л. С. Понтрягин. Профессионально проанализировав новые учебники, он убедительно, на примерах объяснил, — почему это надо сделать [2, с. 99-112].
Потому что все новые учебники ориентированы на Науку, а точнее, на наукообразие и полностью игнорируют Ученика, психологию его восприятия, которую умели учитывать старые учебники. Именно "высокий теоретический уровень" современных учебников — коренная причина катастрофического падения качества обучения и знаний. Причина эта действует более тридцати лет, не позволяя хоть как-то исправить ситуацию.
Сегодня усваивают математику около 20% учащихся (геометрию — 1%) [3, с. 14], [4, с. 63]. В 40-х годах (сразу после войны!) полноценно усваивали все разделы математики 80% школьников, учившихся "по Киселеву" [3, с. 14]. Это ли не аргумент за его возвращение детям?
В 80-х годах призыв этот был проигнорирован министерством (М. А. Прокофьев) под предлогом, что "надо совершенствовать новые учебники". Сегодня мы видим, что 40 лет "совершенствования" плохих учебников так и не породили хорошего. И не могли породить.
Хороший учебник не "пишется" в один-два года по заказу министерства или для конкурса. Он не будет "написан" даже в десять лет. Он вырабатывается талантливым педагогом-практиком вместе с учащимися в течение всей педагогической жизни (а не профессором математики или академиком за письменным столом).
Педагогический талант редок, — гораздо реже собственно математического (хороших математиков тьма, авторов хороших учебников — единицы). Главное свойство педагогического таланта — способность сочувствия с учеником, которая позволяет правильно понять ход его мысли и причины затруднений. Только при этом субъективном условии могут быть найдены верные методические решения. И они должны быть еще проверены, скорректированы и доведены до результата долгим практическим опытом, — внимательными, педантичными наблюдениями за многочисленными ошибками учащихся, вдумчивым их анализом.
Именно так в течение более сорока лет (первое издание в 1884 г.) создавал свои замечательные, уникальные учебники учитель Воронежского реального училища А. П. Киселев. Его высшей целью было понимание предмета учащимися. И он знал, как эта цель достигается. Поэтому так легко было учиться по его книгам.
Свои педагогические принципы А. П. Киселев выразил очень кратко: "Автор... прежде всего ставил себе целью достигнуть трех качеств хорошего учебника: точности (!) в формулировке и установлении понятий, простоты (!) в рассуждениях и сжатости (!) в изложении" [5, с. 3].
Глубокая педагогическая значительность этих слов как-то теряется за их простотой. Но эти простые слова стоят тысяч современных диссертаций. Давайте вдумаемся.
Современные авторы, следуя наказу А. Н. Колмогорова, стремятся "к более строгому (зачем? — И.К.) с логической стороны построению школьного курса математики" [6, с. 98]. Киселев заботился не о "строгости", а о точности (!) формулировок, которая обеспечивает их правильное понимание, адекватное науке. Точность — это соответствие смыслу. Пресловутая формальная "строгость" ведет к отдалению от смысла и, в конце концов, полностью уничтожает его.
Киселев даже не употребляет слова "логика" и говорит не о "логичных доказательствах", вроде бы неотъемлемо свойственных математике, а о "простых рассуждениях". В них, в этих "рассуждениях", разумеется, присутствует логика, но она занимает подчиненное положение и служит педагогической цели — понятности и убедительности (!) рассуждений для учащегося (а не для академика).
Наконец, сжатость. Обратите внимание, — не краткость, а сжатость! Как тонко чувствовал Андрей Петрович тайный смысл слов! Краткость предполагает сокращение, выбрасывание чего-то, может быть, и существенного. Сжатость — сжимание без потерь. Отсекается только лишнее, — отвлекающее, засоряющее, мешающее сосредоточению на смыслах. Цель краткости — уменьшение объема. Цель сжатости — чистота сути! Этот комплимент в адрес Киселева прозвучал на конференции "Математика и общество" (Дубна) в 2000 г.: "Какая чистота!"
Замечательный Воронежский математик Ю. В. Покорный, "болеющий школой", установил, что методическая архитектура учебников Киселева наиболее согласована с психолого-генетическими законами и формами развития юного интеллекта (Пиаже-Выготский), восходящими к Аристотелевой "лестнице форм души". "Там (в учебнике геометрии Киселева — И.К.), если кто помнит, изначально изложение нацелено на сенсо-моторное мышление (наложим, т.к. отрезки или углы равны, другой конец или другая сторона совпадают и т.д.). Затем отработанные схемы действий, обеспечивающие начальную (по Выготскому и Пиаже) геометрическую интуицию, комбинациями приводят к возможности догадок (инсайту, ага-переживанию). При этом наращивается аргументация в форме силлогизмов. Аксиомы появляются лишь в конце планиметрии, после чего возможны более строгие дедуктивные рассуждения. Не зря в когдатошние времена именно геометрия по Киселеву прививала школьникам навыки формально-логических рассуждений. И делала это достаточно успешно" [7, с. 81-82].
Вот где еще одна тайна чудесной педагогический силы Киселева! Он не только психологически правильно подает каждую тему, но строит свои учебники (от младших классов к старшим) и выбирает методы соответственно возрастным формам мышления и возможностям понимания детей, неторопливо и основательно развивая их. Высший уровень педагогического мышления, недоступный современным дипломированным методистам и преуспевающим авторам учебников.
А теперь хочу поделиться одним личным впечатлением. Преподавая во втузе теорию вероятностей, я всегда испытывал дискомфорт при разъяснении студентам понятий и формул комбинаторики. Студенты не понимали выводов, путались в выборе формул сочетаний, размещений, перестановок. Долго не удавалось внести ясность, пока не осенила мысль обратиться за помощью к Киселеву, — я помнил, что в школе эти вопросы не вызывали никаких затруднений и даже были интересны. Сейчас этот раздел выброшен из программы средней школы, — таким путем Минпрос пытался решить созданную им самим проблему перегрузки. Так вот, прочитав изложение Киселева, я был изумлен, когда нашел у него решение конкретной методической проблемы, которая долго не удавалась мне. Возникла волнующая связь времен и душ, — оказалось, что А. П. Киселев знал о моей проблеме, думал над ней и решил ее давным-давно! Решение состояло в умеренной конкретизации и психологически правильном построении фраз, когда они не только верно отражают суть, а учитывают ход мысли ученика и направляют ее. И надо было изрядно помучиться в многолетнем решении методической задачи, чтобы оценить искусство А. П. Киселева. Очень незаметное, очень тонкое и редкостное педагогическое искусство. Редкостное! Современным ученым педагогам и авторам коммерческих учебников следовало бы заняться исследованиями учебников учителя гимназии А. П. Киселева.
А. М. Абрамов (один из реформаторов-70, — он, по его признанию [8, с. 13], участвовал в написании "Геометрии" Колмогорова) честно признает, что только после многолетнего изучения и анализа учебников Киселева стал немного понимать скрытые педагогические "тайны" этих книг и "глубочайшую педагогическую культуру" их автора, учебники которого — "национальное достояние" (!) России [8, с. 12-13].
И не только России, — в школах Израиля все это время без комплексов пользуются учебниками Киселева. Этот факт подтверждает директор Пушкинского Дома академик Н. Скатов: "Сейчас все чаще специалисты утверждают, что, оказывается, учебник Щербы по русскому языку все-таки перекрывает все новейшие учебники, и, кажется, пока мы (?) бесшабашно (?) предавались математическим экспериментам, умные израильтяне обучали алгебре по нашему хрестоматийному Киселеву." [9, с. 75].
У нас же все время придумываются препятствия. Главный аргумент: "Киселев устарел". Но что это значит?
В науке термин "устарел" применяется к теориям, ошибочность или неполнота которых установлена их дальнейшим развитием. Что же "устарело" у Киселева? Теорема Пифагора или что-то еще из содержания его учебников? Может быть, в эпоху быстродействующих калькуляторов устарели правила действий с числами, которых не знают многие современные выпускники школ (не умеют складывать дроби)?
Наш лучший современный математик, академик В. И. Арнольд почему-то не считает Киселева "устаревшим". Очевидно, в его учебниках нет ничего не верного, не научного в современном смысле. Но есть та высочайшая педагогическая и методическая культура и добросовестность, которые утрачены нашей педагогикой и до которой нам никогда больше не дотянуться. Никогда!
Термин "устарел" — всего лишь лукавый прием, характерный для модернизаторов всех времен. Прием, воздействующий на подсознание. Ничто подлинно ценное не устаревает, — оно вечно. И его не удастся "сбросить с парохода современности", как не удалось сбросить "устаревшего" Пушкина РАППовским модернизаторам русской культуры в 20-х годах. Никогда не устареет, не будет забыт и Киселев.
Другой аргумент: возвращение невозможно из-за изменения программы и слияния тригонометрии с геометрией [10, с. 5]. Довод не убедительный — программу можно еще раз изменить, а тригонометрию разъединить с геометрией и, главное, с алгеброй. Более того, указанное "соединение" (как и соединение алгебры с анализом) является еще одной грубой ошибкой реформаторов-70, оно нарушает фундаментальное методическое правило — трудности разъединять, а не соединять.
Классическое обучение "по Киселеву" предполагало изучение тригонометрических функций и аппарата их преобразований в виде отдельной дисциплины в X классе, а в конце — приложение усвоенного к решению треугольников и к решению стереометрических задач. Последние темы были замечательно методически проработаны с помощью последовательности типовых задач. Стереометрическая задача "по геометрии с применением тригонометрии" была обязательным элементом выпускных экзаменов на аттестат зрелости. Учащиеся хорошо справлялись с этими задачами. А сегодня? Абитуриенты МГУ не могут решить простую планиметрическую задачу!
Наконец, еще один убийственный аргумент, — "у Киселева есть ошибки" (проф. Н. X. Розов). Интересно, какие же? Оказывается, — пропуски логических шагов в доказательствах.
Но это же не ошибки, это сознательные, педагогически оправданные пропуски, облегчающие понимание. Это — классический методический принцип русской педагогики: "не следует стремиться сразу к строго логическому обоснованию того или иного математического факта. Для школы вполне приемлемы "логические скачки через интуицию", обеспечивающие необходимую доступность учебного материала" (из выступления видного методиста Д. Мордухай-Болтовского на Втором Всероссийском съезде преподавателей математики в 1913 г).
Модернизаторы-70 заменили этот принцип антипедагогическим псевдонаучным принципом "строгого" изложения. Именно он уничтожил методику, породил непонимание и отвращение учащихся к математике. Приведу пример педагогических уродств, к которым ведет этот принцип.
Вспоминает старый новочеркасский учитель В. К. Совайленко. "25 августа 1977 г. проходило заседание УМСа МП СССР, на котором академик А. Н. Колмогоров анализировал учебники математики с 4-го по 10-й классы и рассмотрение каждого учебника заканчивал фразой: "После некоторой корректировки это будет прекрасный учебник, и если вы правильно понимаете этот вопрос, то вы одобрите этот учебник". Присутствовавший на заседании учитель из Казани с сожалением сказал рядом сидящим: "Это же надо, гений в математике — профан в педагогике. Он не понимает, что это не учебники, а уроды, и он их хвалит". В прениях выступил московский учитель Вайцман: "я прочитаю из действующего учебника геометрии определение многогранника". Колмогоров, выслушав определение, сказал: "Верно, все верно!". Учитель ему ответил: "В научном отношении все верно, а в педагогическом — вопиющая безграмотность. Это определение напечатано жирным шрифтом, значит, для обязательного заучивания, и занимает полстраницы. Так разве суть школьной математики в том, чтобы миллионы школьников зубрили определения в полстраницы учебника? В то время, как у Киселева это определение дано для выпуклого многогранника и занимает менее двух строк. Это и научно, и педагогически грамотно." О том же говорили в своих выступлениях и другие учителя. Подводя итоги, A. Н. Колмогоров сказал: "К сожалению, как и прежде, продолжалось ненужное критиканство вместо делового разговора. Вы меня не поддержали. Но это не имеет значения, т. к. я договорился с министром Прокофьевым и он меня полностью поддерживает." Данный факт изложен B. К. Совайленко в официальном письме в адрес ФЭС от 25.09.1994 г.
Еще один интересный пример профанации педагогики специалистами-математиками. Пример, неожиданно приоткрывший одну поистине "тайну" Киселевских книг. Лет десять назад присутствовал я на лекции крупного нашего математика. Лекция посвящалась школьной математике. В конце задал лектору вопрос, — как он относится к учебникам Киселева? Ответ: "Учебники хорошие, но они устарели". Ответ банален, но интересно было продолжение, — в качестве примера лектор нарисовал Киселевский чертеж к признаку параллельности двух плоскостей. На этом чертеже плоскости резко изгибались для того, чтобы пересечься. И я подумал: "Действительно, какой нелепый чертеж! Нарисовано то, чего быть не может!" И вдруг отчетливо вспомнил подлинный чертеж и даже его положение на странице (внизу-слева) в учебнике, по которому учился почти сорок лет назад. И почувствовал связанное с чертежем ощущение мускульного напряжения, — будто пытаюсь насильственно соединить две непересекающиеся плоскости. Сама-собой возникла из памяти четкая формулировка: "Если две пересекающиеся прямые "одной плоскости параллельны -..", а вслед за ней и все короткое доказательство "от противного". Я был потрясен. Оказывается, Киселев запечатлел в моем сознании этот осмысленный математический факт навечно (!).
Наконец, пример непревзойденного искусства Киселева сравнительно с современными авторами. Держу в руках учебник для 9-го класса "Алгебра-9", изданный в 1990 году. Автор — Ю. Н. Макарычев и К0, и между прочим, именно учебники Макарычева, а также Виленкина, приводил в качестве примера "недоброкачественных, ... безграмотно выполненных" Л. С. Понтрягин [2, с. 106]. Первые страницы: §1. "Функция. Область определения и область значений функции". В заголовке указана цель — разъяснить ученику три взаимосвязанных математических понятия. Как же решается эта педагогическая задача? Вначале даются формальные определения, потом множество разношерстных абстрактных примеров, затем множество хаотичных упражнений, не имеющих рациональной педагогической цели. Налицо перегрузка и абстрактность. Изложение занимает семь страниц. Форма изложения, когда начинают с невесть откуда взявшихся "строгих" определений и затем "иллюстрируют" их примерами, трафаретна для современных научных монографий и статей.
Сравним изложение той же темы А. П. Киселевым (Алгебра, ч. 2. М.: Учпедгиз. 1957). Методика обратная. Начинается тема с двух примеров — бытового и геометрического, эти примеры хорошо знакомы ученику. Примеры подаются так, что естественно приводят к понятиям переменной величины, аргумента и функции. После этого даются определения и еще 4 примера с очень краткими пояснениями, их цель — проверить понимание ученика, придать ему уверенности. Последние примеры тоже близки ученику, они взяты из геометрии и школьной физики. Изложение занимает две (!) страницы. Ни перегрузки, ни абстрактности! Пример "психологического изложения", по выражению Ф. Клейна. Показательно сравнение объемов книг. Учебник Макарычева для 9 класса содержит 223 страницы (без учета исторических сведений и ответов). Учебник Киселева содержит 224 страницы, но рассчитан на три года обучения — для 8-10 классов. Объем увеличился в три раза!
Сегодня очередные реформаторы стремятся уменьшить перегрузку и "гуманизировать" обучение, якобы заботясь о здоровье школьников. Слова, слова... На самом же деле, вместо того, чтобы сделать математику понятной, они уничтожают ее основное содержание. Сначала, в 70-х гг. "подняли теоретический уровень", подорвав психику детей, а теперь "опускают" этот уровень примитивным методом выбрасывания "ненужных" разделов (логарифмы, геометрия и др.) и сокращением учебных часов [11, с. 39-44].
Подлинной гуманизацией было бы именно возвращение к Киселеву. Он сделал бы математику вновь понятной детям и любимой. И этому есть прецедент в нашей истории: в начале 30-х годов прошлого века "устаревший" "дореволюционный" Киселев, возвращенный "социалистическим" детям, мгновенно поднял качество знаний и оздоровил их психику. И, может быть, помог одержать победу в Великой войне.
Главным препятствием являются не аргументы, а кланы, контролирующие Федеральный комплект учебников и выгодно размножающие свою учебную продукцию. Такие деятели "народного просвещения", как недавний председатель ФЭС Г. В. Дорофеев, который поставил свое имя уже, наверное, на сотне учебных книг, выпущенных "Дрофой", Л. Г. Петерсон [12, с. 102-106], И. И. Аргинская, Е. П. Бененсон, А. В. Шевкин (см. сайт "www.shevkin.ru"), и пр., и пр. Оцените, к примеру, современный педагогический шедевр, нацеленный на "развитие" третьеклассника:
"Задача 329. Для определения значений трех сложных выражений учеником выполнены такие действия: 320-3, 318+507, 169-3, 248:4, 256+248, 231-3, 960-295, 62+169, 504:4, 256+62, 126+169, 256+693. 1. Выполни все указанные действия. 2. Восстанови сложные выражения, если одно из действий встречается в двух из них (??). 3. Предложи свое продолжение задания." [13].
Но Киселев вернется! В разных городах уже есть учителя, которые работают "по Киселеву". Начинают издаваться его учебники. Возвращение незримо грядет! И вспоминаются слова: "Да здравствует солнце! Да скроется тьма!"
Литература
1. Математика (приложение к газете "Первое сентября"). 1999, №11.
2. Понтрягин Л. С. О математике и качестве ее преподавания // Коммунист. 1980, №14.
3. Учительская газета. 2001, №44.
4. Математика в школе. 2002, №2.
5. Орловский университет. 2002, №7.
6. На путях обновления школьного курса математики. М.; Просвещение, 1978.
7. Покорный Ю. В. Унижение математикой. Воронеж, 2006.
8. Учительская газета. 1994, №6.
9. Математика в школе. 2003, №2. [10] Математика в школе. 2000, №1. [11] Образование, которое мы можем потерять. М. 2002, с. 39-44.
Cтатья печатается в журнале "Математическое образование"
понедельник, 26 июля 2010 г.
пятница, 9 июля 2010 г.
Бенджамин Франклин
«Приблизительно в это время (1730 г.) я замыслил смелый и трудный план достижения морального совершенства. Я желал жить, никогда не совершая никаких ошибок, победить все, к чему могли меня толкнуть естественные склонности, привычки или общество. Так как я знал — или думал, что знаю, — что хорошо и что плохо, то я не видел причины, почему бы мне всегда не следовать одному и не избегать другого. Но вскоре я обнаружил, что поставил перед собой гораздо более сложную задачу, чем предполагал вначале. В то время как мое внимание было занято тем, как бы избежать одной ошибки, я часто неожиданно совершал другую; укоренившаяся привычка проявлялась, пользуясь моей невнимательностью; склонность оказывалась иногда сильнее разума. Наконец, я пришел к выводу, что простого разумного убеждения в том, что для нас самих лучше всего быть совершенно добродетельными, недостаточно, чтобы предохранить нас от промахов, и что прежде, чем мы добьемся от себя устойчивого, постоянно нравственного поведения, мы должны искоренить в себе вредные привычки. Для этой цели я выработал следующий методѕ я обозначил тринадцатью именами все те добродетели, которые казались мне в то время необходимыми и желательными, связав с каждым именем краткое наставление, которое полностью выражало объем каждого понятия.
Вот названия этих добродетелей с соответствующими наставлениями.
1. Воздержание. — Есть не до пресыщения, пить не до опьянения.
2. Молчание. — Говорить только то, что может принести пользу мне или другому; избегать пустых разговоров.
3. Порядок. — Держать все свои вещи на их местах; для каждого занятия иметь свое время.
4. Решительность. — Решаться выполнять то, что должно сделать; неукоснительно выполнять то, что решено.
5. Бережливость. — Тратить деньги только на то, что приносит благо мне или другим, то есть ничего не расточать.
6. Трудолюбие. — Не терять времени попусту; быть всегда занятым чем-либо полезным; отказываться от всех ненужных действий.
7. Искренность. — Не причинять вредного обмана, иметь чистые и справедливые мысли; в разговоре также придерживаться этого правила.
8. Справедливость. — Не причинять никому вреда; не совершать несправедливостей и не опускать добрых дел, которые входят в число твоих обязанностей.
9. Умеренность. — Избегать крайностей; сдерживать, насколько ты считаешь это уместным, чувство обиды от несправедливостей.
10. Чистота. — Не допускать телесной нечистоты; соблюдать опрятность в одежде и в жилище.
11. Спокойствие. — Не волноваться по пустякам и по поводу обычных или неизбежных случаев.
12. Целомудрие. — Будь целомудрен в мыслях, управляй своими инстинктами.
13. Скромность. — Подражай Иисусу и Сократу.
Сознавая в соответствии с советом Пифагора, высказанным в его замечательных стихах, необходимость ежедневного самоконтроля, я придумал следующий метод для его осуществления. Я завел книжечку, в которой выделил для каждой добродетели по странице. Каждую страницу я разлиновал красными чернилами так, что получилось семь столбиков по числу дней недели; каждый столбик отмечался начальными буквами соответствующего дня недели. Затем я провел тринадцать горизонтальных линий и обозначил начало каждой строки первыми буквами названия одной из добродетелей. Таким образом, на каждой строке в соответствующем столбике я мог по надлежащей проверке отмечать маленькой черной точкой каждый случай нарушения соответствующей добродетели в течение того дня.
Я решил уделять в течение недели строгое внимание приобретению каждого из этих навыков в указанной последовательности. Таким образом, в первую неделю моя главная забота состояла в том, чтобы избегать самого малого нарушения воздержания; другие же добродетели оставлялись на волю случая, я только отмечал каждый вечер промахи, сделанные в течение дня. Если на протяжении первой недели мне удавалось сохранить первую строку, отмеченную буквой «В», чистой от точек, я заключал, что навык в этой добродетели настолько укрепился, а противоположный навык настолько ослаблен, что я могу отважиться расширить свое внимание и включить в его сферу вторую добродетель, чтобы в течение следующей недели держать свободными от точек обе строчки. Продолжая так вплоть до последней добродетели, я мог проделать полный курс в течение тринадцати недель, а за год пройти четыре таких курса. Я решил поступать подобно человеку, который, желая выполоть свой огород, не пытается сразу уничтожить всю сорную траву, что превосходило бы его возможности и силы, а трудится одновременно только на одной грядке и переходит ко второй лишь после того, как очистит первую.
Я хотел бы, чтобы мои потомки знали, что именно этому маленькому изобретению, с божьего благословения, обязан их предок постоянным счастьем своей жизни вплоть до настоящего времени, когда он пишет эти строки в возрасте семидесяти девяти лет.
Вот названия этих добродетелей с соответствующими наставлениями.
1. Воздержание. — Есть не до пресыщения, пить не до опьянения.
2. Молчание. — Говорить только то, что может принести пользу мне или другому; избегать пустых разговоров.
3. Порядок. — Держать все свои вещи на их местах; для каждого занятия иметь свое время.
4. Решительность. — Решаться выполнять то, что должно сделать; неукоснительно выполнять то, что решено.
5. Бережливость. — Тратить деньги только на то, что приносит благо мне или другим, то есть ничего не расточать.
6. Трудолюбие. — Не терять времени попусту; быть всегда занятым чем-либо полезным; отказываться от всех ненужных действий.
7. Искренность. — Не причинять вредного обмана, иметь чистые и справедливые мысли; в разговоре также придерживаться этого правила.
8. Справедливость. — Не причинять никому вреда; не совершать несправедливостей и не опускать добрых дел, которые входят в число твоих обязанностей.
9. Умеренность. — Избегать крайностей; сдерживать, насколько ты считаешь это уместным, чувство обиды от несправедливостей.
10. Чистота. — Не допускать телесной нечистоты; соблюдать опрятность в одежде и в жилище.
11. Спокойствие. — Не волноваться по пустякам и по поводу обычных или неизбежных случаев.
12. Целомудрие. — Будь целомудрен в мыслях, управляй своими инстинктами.
13. Скромность. — Подражай Иисусу и Сократу.
Сознавая в соответствии с советом Пифагора, высказанным в его замечательных стихах, необходимость ежедневного самоконтроля, я придумал следующий метод для его осуществления. Я завел книжечку, в которой выделил для каждой добродетели по странице. Каждую страницу я разлиновал красными чернилами так, что получилось семь столбиков по числу дней недели; каждый столбик отмечался начальными буквами соответствующего дня недели. Затем я провел тринадцать горизонтальных линий и обозначил начало каждой строки первыми буквами названия одной из добродетелей. Таким образом, на каждой строке в соответствующем столбике я мог по надлежащей проверке отмечать маленькой черной точкой каждый случай нарушения соответствующей добродетели в течение того дня.
Я решил уделять в течение недели строгое внимание приобретению каждого из этих навыков в указанной последовательности. Таким образом, в первую неделю моя главная забота состояла в том, чтобы избегать самого малого нарушения воздержания; другие же добродетели оставлялись на волю случая, я только отмечал каждый вечер промахи, сделанные в течение дня. Если на протяжении первой недели мне удавалось сохранить первую строку, отмеченную буквой «В», чистой от точек, я заключал, что навык в этой добродетели настолько укрепился, а противоположный навык настолько ослаблен, что я могу отважиться расширить свое внимание и включить в его сферу вторую добродетель, чтобы в течение следующей недели держать свободными от точек обе строчки. Продолжая так вплоть до последней добродетели, я мог проделать полный курс в течение тринадцати недель, а за год пройти четыре таких курса. Я решил поступать подобно человеку, который, желая выполоть свой огород, не пытается сразу уничтожить всю сорную траву, что превосходило бы его возможности и силы, а трудится одновременно только на одной грядке и переходит ко второй лишь после того, как очистит первую.
Я хотел бы, чтобы мои потомки знали, что именно этому маленькому изобретению, с божьего благословения, обязан их предок постоянным счастьем своей жизни вплоть до настоящего времени, когда он пишет эти строки в возрасте семидесяти девяти лет.
среда, 7 июля 2010 г.
http://slon.ru/articles/420240/
Перестаньте смазывать гильотину!
Сооснователь и бывший глава Intel Энди Гроув о том, почему офшоры вредны, а США могут утратить свою инновационную экономику 13
Недавно за обедом в ресторанчике в Пало-Альто один мой знакомый представил мне своих компаньонов – трех молодых венчурных капиталистов из Китая. С завидным энтузиазмом они рассказывали, что путешествуют по «Кремниевой долине» в поисках многообещающих фирм. Я давно живу в «Долине» и поэтому обычно испытываю прилив гордости, когда вижу, насколько привлекательным стал наш район для международных инвесторов.
На этот раз все было по-другому. Я ушел из ресторана, чувствуя себя не в своей тарелке. Что-то не складывалось. Безработица в густонаселенном высокотехнологичными компаниями прибрежном районе Сан-Франциско превышает средний по стране уровень 9,7%. Очевидно, что инновационная машина «Кремниевой долины» в последние годы была неспособна обеспечивать занятость, если только не считать Азию, где американские ИТ-компании в течение многих лет бешеными темпами создавали новые рабочие места.
Причина – не только в дешевизне производства в Азии. Все дело в том, что мы слишком верим в способность стартапов дать новые рабочие места в США. Американцам нравится думать, что в гараже можно изобрести нечто, могущее изменить мир. Колумнист New York Times Томас Фридман недавно изложил эту точку зрения в статье под названием «Нам нужны стартапы, а не спасение от банкротства». Он утверждает, что пора позволить старым компаниям в обрабатывающем секторе промышленности умереть, если этого требует ситуация. Вашингтону, если он и впрямь думает бороться с безработицей, следует поддерживать стартапы.
МИФ О ГАРАЖНЫХ ГЕНИЯХ
Фридман ошибается. Стартапы – вещь замечательная, но сами по себе они не могут повысить занятость в технологическом секторе. Не менее важно то, что следует за мифическим моментом изобретения в гараже: это процесс превращения опытного образца в продукт массового производства. На этом этапе компании обычно начинают увеличивать масштабы производства. Они думают, как сократить его стоимость, работают над дизайном, строят фабрики и тысячами нанимают новых сотрудников. Наращивание объемов производства – сложная задача, но без него инновациям грош цена.
В Соединенных Штатах компании больше не наращивают масштабы производства. И пока ситуация не изменится, вложения в молодые компании, которые строят фабрики за рубежом, не дадут Америке новых рабочих мест.
До сих пор в «Кремниевой долине» компании без труда наращивали масштабы производства. Предприниматели предлагали изобретения. Инвесторы давали им денег под развитие бизнеса. Если инвесторам и основателям бизнеса везло, компания вырастала и проводила IPO, что давало ей возможность привлечь средства под дальнейшее развитие.
INTEL КАК СТАРТАП
Мне посчастливилось стать участником подобного стартапа. В 1968 году два известных специалиста в области технологий вместе с друзьями-инвесторами вложили $3 млн в создание компании Intel, производящей чипы памяти для компьютеров. С самого начала мы были вынуждены думать, как производить микросхемы в больших объемах. Нам предстояло построить заводы, нанять, обучить и удержать персонал, установить связи с поставщиками и решить тысячи других задач, чтобы превратить Intel в компанию стоимостью в миллиард долларов. Три года спустя Intel провел листинг на фондовой бирже и стал одним из крупнейших в мире технологических концернов. К 1980 году, когда с момента IPO прошло десять лет, на Intel в США работали около 13 000 человек.
Неподалеку от головного офиса Intel в калифорнийском городе Санта-Клара росли и развивались другие компании. Tandem Computers прошел те же фазы в развитии, что и Intel, за ним последовали Sun Microsystems, Cisco Systems, Netscape Communications и так далее. Некоторые компании обанкротились либо были поглощены конкурентами, но выжившие образовали сложную технологическую экосистему, получившую в итоге название «Кремниевой долины».
Время шло, в США росли зарплаты и соцпакеты, в то время как Китай стал открытой страной. Американские компании обнаружили, что производство и даже инжиниринг дешевле за рубежом. Сказано, сделано. Рентабельность стала расти. Руководство было в восторге, акционеры тоже. Компании продолжали прибавлять в размере, прибыли не отставали. Однако машина по созданию новых рабочих мест застопорилась.
США ИЛИ КИТАЙ?
В настоящее время в производстве компьютеров в США заняты около 166 000 человек, что меньше, чем было до сборки первого персонального компа MITS Altair 2800 в 1975 году. Тем временем в Азии возникло чрезвычайно эффективное компьютерное производство, в котором занято приблизительно 1,5 миллиона человек – рабочих, инженеров и менеджеров.
Крупнейшая такая компания – Hon Hai Precision Industry Co., известная также под названием Foxconn. Компания стала расти невероятными темпами, сначала на Тайване, а затем в Китае. В прошлом году она выручила $62 миллиарда – больше, чем Apple Inc., Microsoft Corp., Dell Inc. или Intel. На заводах Foxconn работают более 800 000 человек, что превышает суммарную занятость на всех фабриках Apple, Dell, Microsoft, Hewlett-Packard Co., Intel и Sony Corp во всем мире.
10/1
До недавней серии самоубийств на гигантской фабрике Foxconn, расположенной в китайском городе Шэньчжэнь, лишь немногие американцы слышали об этой компании. Однако большинство знакомо с продукцией Foxconn: на заводах этой компании выпускаются компьютеры для Dell и HP, сотовые телефоны Oyj для Nokia, игровые консоли Xbox 360 для Microsoft, материнские платы для Intel и бесчисленное множество других известных гаджетов. Около 250 000 сотрудников Foxconn на юге Китая выпускают продукцию Apple. В то же время в США на заводах Apple работают около 25 000 человек. Это означает, что на каждого американского рабочего Apple приходится 10 человек в Китае, занятых на производстве компьютеров iMac, приставок iPod и сотовых телефонов iPhone. То же соотношение 10/1 наблюдается у Dell, производителя дисководов Seagate Technology и других американских технологических компаний.
Вы можете возразить, что перенос производства за рубеж не так уж страшен, поскольку требующие высокой квалификации рабочие места и большая часть прибыли остаются в США. Вполне возможно, что так. Но что это будет за общество, если оно будет состоять из высокооплачиваемых, высококвалифицированных работников и огромного числа безработных?
По сравнению с моментом зарождения бизнеса в «Кремниевой долине» сейчас резко возросли инвестиции в высокотехнологичные компании, но число вновь созданных рабочих мест сократилось. Проще говоря, США теперь на редкость неэффективно создают рабочие места для инженеров и ИТ-специалистов на своей территории. Возможно, мы не осознаем этот рост неэффективности, поскольку в течение последних нескольких десятилетий добились впечатляющих успехов в создании рабочих мест. Это помогает нам скрывать тот факт, что на создание каждого рабочего места уходит все больше и больше средств.
ТРАГИЧЕСКАЯ ОШИБКА
Стоит ли сидеть сложа руки, когда первые признаки ухудшения уже налицо? Думаю, что мы допустим трагическую ошибку, если не будем действовать быстро и решительно и упустим единственный оставшийся у нас шанс исправить ситуацию.
А ситуация ухудшается на глазах. Об этом говорит простой подсчет: оценка эффективности расходов компании при создании рабочих мест. Для начала возьмем первоначальные инвестиции плюс инвестиции во время IPO. Затем разделим полученную цифру на число работников, занятых в компании 10 лет спустя. Для Intel этот показатель составляет около $650 на одно рабочее место, или $3600 с учетом инфляции. National Semiconductor, другой производитель микросхем, еще более эффективен: у него $2000 на одно рабочее место.
Произведем подобные вычисления для ряда других компаний «Кремниевой долины». Результат позволяет сделать вывод, что стоимость создания новых рабочих мест в США увеличилась с нескольких тысяч долларов на одну позицию в ранние годы до $100 000 сейчас. Причина очень проста: компании нанимают меньшее количество работников, поскольку работа все больше перепоручается зарубежным фирмам, работающим по контракту, особенно в Азии.
АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ ЭНЕРГИИ
Сбой машины по производству новых рабочих мест произошел не только в компьютерной отрасли. Вспомним об альтернативных источниках энергии – новой и инновационной отрасли. Например, фотоэлектрика – чисто американское изобретение. Кроме того, США первыми стали использовать в бытовой технике устройства для преобразования солнечной энергии в электричество.
В прошлом году я решил внести свой вклад в дело сохранения энергии и оборудовал свой дом солнечными батареями. Мы с женой провели переговоры с четырьмя фирмами, расположенными в нашем штате. В ходе нашей «комплексной экспертизы» я решил узнать, где произведены фотоэлектрические панели – главный компонент системы. Все панели были привезены из Китая. Одна компания из «Кремниевой долины» продает оборудование, используемое обычно для изготовления фотоактивной пленки. Они поставляют в Китай почти в десять раз больше машин, чем производителям в США, и разрыв только растет. Неудивительно, что на производстве фотоактивной пленки и панелей в США заняты где-то 10 000 человек – всего несколько процентов от мировой занятости в этой сфере.
БАТАРЕИ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ
На кон поставлено куда больше, чем просто уплывающие за рубеж рабочие места. За границу выводится фаза массового производства и даже разработка некоторых технологий. Возьмем батареи нового поколения. Работа над ними заняла долгие годы и часто не давала результатов, однако вскоре мы увидим, как с конвейера сходят электрические автомобили и грузовики. Все они работают на ионно-литиевых батареях. Эти батареи приблизительно столь же значимы для электромобилей, сколь важны микропроцессоры для компьютеров. В отличие от микропроцессоров, доля США в мировом производстве ионно-литиевых батарей ничтожна.
В этом и заключается проблема. Новой отрасли нужна эффективная экосистема, в которой аккумулируются технологические ноу-хау, накапливается опыт, устанавливаются тесные связи между производителями и клиентами. США утратили лидерство в производстве батарей 30 лет назад, когда перестали изготавливать потребительскую электронику. Всем производителям батарей, без исключения, пришлось переучиваться и устанавливать новые связи с тем, чтобы соответствовать повышенным требованиям рынка ноутбуков. После этого им предстояло подстроиться под еще более требовательный автомобильный рынок. Американские компании не участвовали в первой стадии и, соответственно, впоследствии оказались за бортом. Сомневаюсь, что когда-нибудь они смогут догнать конкурентов.
НОВЫЕ РАБОЧИЕ МЕСТА
Наращивание объемов производства – непростая задача. Для него требуется гораздо больше средств, чем на разработку нового прибора, причем средства следует вкладывать на самых ранних стадиях, когда еще сложно представить себе потенциальный рынок. Приведу еще один пример из истории Intel: чтобы построить завод по производству полупроводниковых микросхем, в 1970-е годы достаточно было нескольких миллионов долларов. К началу 1990-х годов стоимость фабрики, способной в массовых объемах производить новые чипы Pentium, выросла до нескольких миллиардов долларов. Решения о строительстве заводов принимались за много лет до того, как мы поняли, что чипы Pentium будут работать, а рынок проявит к ним интерес.
Мы научились на собственных ошибках. Ранее, когда Intel производил только микросхемы памяти, мы побоялись нарастить производственные мощности, будучи не уверены, что спрос на нашу продукцию будет расти. Наши японские конкуренты не побоялись построить новые заводы. Когда спрос на карты памяти резко возрос, японцы ворвались на американский рынок, а Intel пришлось сдать позиции.
ОПЫТ INTEL
За долгие годы работы я закалил свой характер, но до сих пор не могу забыть, как боялся просить членов совета директоров Intel выделить миллиарды долларов на строительство фабрик для выпуска продукции, о которой рынок ничего тогда не знал, а емкость этого рынка невозможно было себе представить. По счастью, члены совета, судорожно сглотнув, сказали «да». Их ставка оказалась оправданной.
Я рассказываю об этом не для того, чтобы подчеркнуть блестящие успехи Intel. Компания была основана в то время, когда наращивать объемы производства было выгоднее в Америке. А Китай тогда был закрыт для бизнеса. Что еще важнее, Соединенные Штаты тогда еще не забыли, как важно для экономики дать компаниям расширять производство.
Как могли они забыть об этом? Я думаю, что ответ кроется в общей недооценке значимости производства: якобы для США неважно, что будет с рабочими местами на заводах и фабриках, пока страну не покинули изобретатели новых технологий. В распространении подобных идей виновны не только журналисты.
ОФШОРНОЕ ПРОИЗВОДСТВО
Прислушайтесь к тому, что пишет профессор экономики Принстонского университета Алан Блайндер: «Соединенные Штаты первыми начали производить телевизоры, и на этом производстве в какой-то момент были заняты очень многие американцы. Но когда телевизоры стали обычным массовым товаром, их производство было вынесено за границу – в те страны, где зарплаты были существенно ниже. А сейчас в США вообще не производится телевизоров. Стоит ли видеть в этом неудачу? Нет, это успех».
Позволю себе не согласиться с профессором. Мы не только потеряли бессчетное количество рабочих мест, мы нарушили преемственность опыта, столь важную для эволюции в области технологий. Если сегодня отказаться от производства потребительских товаров, завтра можно оказаться за бортом новой отрасли. Именно это и произошло в случае с батареями.
В экономике мы исходим из убеждения (оно было основано на реальном опыте, но с течением времени превратилось в трюизм), что свободный рынок является наилучшей из систем: чем свободнее, тем лучше. Наше поколение наблюдало, как либеральные принципы одержали решающую победу над плановой экономикой. Мы верны этим принципам и не замечаем того, что, несмотря на победу свободных рынков над плановой экономикой, следовало бы оставить простор для экспериментов: модификация нашей системы могла бы сделать ее еще лучше.
ЦЕЛЬ НОМЕР ОДИН
Свидетельство тому – успех отдельных азиатских стран в течение последних нескольких десятилетий. Эти страны поняли, что первоочередной задачей государственной экономической политики является рост занятости. Правительство играет стратегическую роль в определении приоритетов, расстановке сил и распределении ресурсов для достижения этой цели.
Стремительный рост азиатских экономик доказывает эту истину. В фундаментальном труде, посвященном развитию промышленности в Восточной Азии, профессор Лондонской школы экономики Роберт Уэйд пишет, что в 1970–1980-х годах эти страны добились беспрецедентного экономического роста во многом благодаря активной роли государства в определении контрольных ориентиров для обрабатывающей промышленности.
Вспомним о «Золотых проектах» – о целом ряде инициатив в области развития цифровых технологий, выдвинутых китайским правительством в конце 1980-х и в 1990-е годы. Пекин верил, что для создания новых рабочих мест, особенно в отсталых регионах, необходимо развивать электронные сети, которые применяются для коммерческих операций, коммуникаций и координации работ. Как следствие, «Золотые проекты» получили приоритетное финансирование. Со временем они внесли огромный вклад в быстрое развитие информационной инфраструктуры в КНР и рост китайской экономики.
В ЦЕНТРЕ ЭКОНОМИКИ – РАБОЧИЕ МЕСТА
Как нам воспользоваться опытом азиатских стран? В долгосрочной перспективе нам потребуется экономическая теория, выстроенная вокруг создания новых рабочих мест, и соответствующее руководство, которое направит наши планы и действия в нужное русло. А пока послушайте бывшего фабричного парня.
«Кремниевая долина» – это сообщество с мощной традицией инжиниринга, а инженеры – особая порода людей. Они стремятся решить любую проблему. Если проблема заключается в извлечении прибыли, мы концентрируемся на прибыли. Любая компания исходит из индивидуалистических целей и делает все возможное для успешного расширения и роста рентабельности. Однако наша поглощенность собственным бизнесом, заставляющая нас выводить производство и солидную часть инжиниринга за рубеж, мешает нам наладить массовый выпуск новинок у себя на родине. Отказавшись от массового производства, мы не просто теряем рабочие места – мы теряем контроль над новыми технологиями. Утрата производственных навыков, в итоге, скажется на нашем умении изобретать.
СЛОМАННАЯ ГИЛЬОТИНА
Мне вспомнилась история про инженера, которого приговорили к казни на гильотине. Нож гильотины застрял. Согласно обычаю, если лезвие не падало, осужденного на смерть отпускали на свободу. Однако инженер не стал дожидаться, когда его освободят: он с энтузиазмом показал на заржавевший блок гильотины и велел палачу смазать его маслом. Итог: инженеру отрубили голову.
Мы оказались в непростой ситуации вследствие того, что многие из нас не видели ничего, кроме стоящих перед их компаниями текущих целей. Вот яркий тому пример. Пять лет назад мой друг стал партнером одного крупного венчурного фонда и отвечал за выполнение «китайской стратегии» во всех финансируемых их компанией проектах: иными словами, за то, чтобы как можно больше рабочих мест было выведено в Китай. Он ходил вокруг гильотины с банкой в руках, все время смазывая ее маслом. Нам пора побросать эти банки с маслом. Венчурным компаниям пора ввести должность партнера «по американской стратегии» для каждого стартапа.
ФИНАНСОВЫЕ СТИМУЛЫ
Первым делом надо пересмотреть принципы финансирования промышленности. Нам следует разработать систему финансовой помощи, а именно: ввести дополнительную пошлину на произведенные за границей товары (если это повлечет за собой торговую войну, будем сражаться за победу, как на любой другой войне). Вырученные деньги должны быть вложены в отдельный фонд. Назовем его, к примеру, Банком развития промышленности США. Депонированные там средства должны быть доступны для любой компании, планирующей налаживать массовое производство на американской территории. Такая система будет ежедневно напоминать предпринимателям о том, что, преследуя цели своей компании, они не должны забывать об ответственности за сохранение промышленной базы страны: от нее зависит жизнеспособность и стабильность нашего общества. Нельзя воспринимать эту стабильность как нечто само собой разумеющееся.
Я бежал из Венгрии в 1956 году и приехал в США, будучи совсем молодым человеком. Я вырос в соцлагере и своими глазами видел, какую опасность представляют произвол властей и расслоение общества. Большинство американцев не могут себе представить, что было время, когда на Пенсильвания-авеню в Вашингтоне стояли танки и кавалерия, чтобы разгонять безработных. Это было в 1932 году; тысячи безработных ветеранов вышли на демонстрацию у Белого дома. Солдаты пристегнули штыки и зарядили винтовки боевыми патронами, чтобы оттеснить ветеранов от президентской резиденции. И это было в Америке! Безработица разъедает общество. Если я кажусь вам протекционистом, пусть так оно будет.
ПРОСТОЙ ВЫБОР
В ресторанчике в Пало-Альто, где я познакомился с китайскими венчурными инвесторами, каждый день обедают менеджеры высокотехнологичных компаний и предприниматели. Со многими из них я дружу. Я знаю, что им приходится решать сложные технологические задачи, что на них давят совет директоров и акционеры. Разве можно ожидать, что они возьмут на себя дополнительное обязательство – работать во имя некоего, трудно поддающегося определению сообщества, состоящего из компаний, работающих в них людей, и тех, кто будет нанят в будущем? Надеяться на это было бы в высшей степени наивно. Однако перемены неизбежны, а выбор прост. Если мы хотим оставаться крупнейшей экономикой мира, нам нужно изменяться по собственному почину – или нам снова навяжут перемены.
Перестаньте смазывать гильотину!
Сооснователь и бывший глава Intel Энди Гроув о том, почему офшоры вредны, а США могут утратить свою инновационную экономику 13
Недавно за обедом в ресторанчике в Пало-Альто один мой знакомый представил мне своих компаньонов – трех молодых венчурных капиталистов из Китая. С завидным энтузиазмом они рассказывали, что путешествуют по «Кремниевой долине» в поисках многообещающих фирм. Я давно живу в «Долине» и поэтому обычно испытываю прилив гордости, когда вижу, насколько привлекательным стал наш район для международных инвесторов.
На этот раз все было по-другому. Я ушел из ресторана, чувствуя себя не в своей тарелке. Что-то не складывалось. Безработица в густонаселенном высокотехнологичными компаниями прибрежном районе Сан-Франциско превышает средний по стране уровень 9,7%. Очевидно, что инновационная машина «Кремниевой долины» в последние годы была неспособна обеспечивать занятость, если только не считать Азию, где американские ИТ-компании в течение многих лет бешеными темпами создавали новые рабочие места.
Причина – не только в дешевизне производства в Азии. Все дело в том, что мы слишком верим в способность стартапов дать новые рабочие места в США. Американцам нравится думать, что в гараже можно изобрести нечто, могущее изменить мир. Колумнист New York Times Томас Фридман недавно изложил эту точку зрения в статье под названием «Нам нужны стартапы, а не спасение от банкротства». Он утверждает, что пора позволить старым компаниям в обрабатывающем секторе промышленности умереть, если этого требует ситуация. Вашингтону, если он и впрямь думает бороться с безработицей, следует поддерживать стартапы.
МИФ О ГАРАЖНЫХ ГЕНИЯХ
Фридман ошибается. Стартапы – вещь замечательная, но сами по себе они не могут повысить занятость в технологическом секторе. Не менее важно то, что следует за мифическим моментом изобретения в гараже: это процесс превращения опытного образца в продукт массового производства. На этом этапе компании обычно начинают увеличивать масштабы производства. Они думают, как сократить его стоимость, работают над дизайном, строят фабрики и тысячами нанимают новых сотрудников. Наращивание объемов производства – сложная задача, но без него инновациям грош цена.
В Соединенных Штатах компании больше не наращивают масштабы производства. И пока ситуация не изменится, вложения в молодые компании, которые строят фабрики за рубежом, не дадут Америке новых рабочих мест.
До сих пор в «Кремниевой долине» компании без труда наращивали масштабы производства. Предприниматели предлагали изобретения. Инвесторы давали им денег под развитие бизнеса. Если инвесторам и основателям бизнеса везло, компания вырастала и проводила IPO, что давало ей возможность привлечь средства под дальнейшее развитие.
INTEL КАК СТАРТАП
Мне посчастливилось стать участником подобного стартапа. В 1968 году два известных специалиста в области технологий вместе с друзьями-инвесторами вложили $3 млн в создание компании Intel, производящей чипы памяти для компьютеров. С самого начала мы были вынуждены думать, как производить микросхемы в больших объемах. Нам предстояло построить заводы, нанять, обучить и удержать персонал, установить связи с поставщиками и решить тысячи других задач, чтобы превратить Intel в компанию стоимостью в миллиард долларов. Три года спустя Intel провел листинг на фондовой бирже и стал одним из крупнейших в мире технологических концернов. К 1980 году, когда с момента IPO прошло десять лет, на Intel в США работали около 13 000 человек.
Неподалеку от головного офиса Intel в калифорнийском городе Санта-Клара росли и развивались другие компании. Tandem Computers прошел те же фазы в развитии, что и Intel, за ним последовали Sun Microsystems, Cisco Systems, Netscape Communications и так далее. Некоторые компании обанкротились либо были поглощены конкурентами, но выжившие образовали сложную технологическую экосистему, получившую в итоге название «Кремниевой долины».
Время шло, в США росли зарплаты и соцпакеты, в то время как Китай стал открытой страной. Американские компании обнаружили, что производство и даже инжиниринг дешевле за рубежом. Сказано, сделано. Рентабельность стала расти. Руководство было в восторге, акционеры тоже. Компании продолжали прибавлять в размере, прибыли не отставали. Однако машина по созданию новых рабочих мест застопорилась.
США ИЛИ КИТАЙ?
В настоящее время в производстве компьютеров в США заняты около 166 000 человек, что меньше, чем было до сборки первого персонального компа MITS Altair 2800 в 1975 году. Тем временем в Азии возникло чрезвычайно эффективное компьютерное производство, в котором занято приблизительно 1,5 миллиона человек – рабочих, инженеров и менеджеров.
Крупнейшая такая компания – Hon Hai Precision Industry Co., известная также под названием Foxconn. Компания стала расти невероятными темпами, сначала на Тайване, а затем в Китае. В прошлом году она выручила $62 миллиарда – больше, чем Apple Inc., Microsoft Corp., Dell Inc. или Intel. На заводах Foxconn работают более 800 000 человек, что превышает суммарную занятость на всех фабриках Apple, Dell, Microsoft, Hewlett-Packard Co., Intel и Sony Corp во всем мире.
10/1
До недавней серии самоубийств на гигантской фабрике Foxconn, расположенной в китайском городе Шэньчжэнь, лишь немногие американцы слышали об этой компании. Однако большинство знакомо с продукцией Foxconn: на заводах этой компании выпускаются компьютеры для Dell и HP, сотовые телефоны Oyj для Nokia, игровые консоли Xbox 360 для Microsoft, материнские платы для Intel и бесчисленное множество других известных гаджетов. Около 250 000 сотрудников Foxconn на юге Китая выпускают продукцию Apple. В то же время в США на заводах Apple работают около 25 000 человек. Это означает, что на каждого американского рабочего Apple приходится 10 человек в Китае, занятых на производстве компьютеров iMac, приставок iPod и сотовых телефонов iPhone. То же соотношение 10/1 наблюдается у Dell, производителя дисководов Seagate Technology и других американских технологических компаний.
Вы можете возразить, что перенос производства за рубеж не так уж страшен, поскольку требующие высокой квалификации рабочие места и большая часть прибыли остаются в США. Вполне возможно, что так. Но что это будет за общество, если оно будет состоять из высокооплачиваемых, высококвалифицированных работников и огромного числа безработных?
По сравнению с моментом зарождения бизнеса в «Кремниевой долине» сейчас резко возросли инвестиции в высокотехнологичные компании, но число вновь созданных рабочих мест сократилось. Проще говоря, США теперь на редкость неэффективно создают рабочие места для инженеров и ИТ-специалистов на своей территории. Возможно, мы не осознаем этот рост неэффективности, поскольку в течение последних нескольких десятилетий добились впечатляющих успехов в создании рабочих мест. Это помогает нам скрывать тот факт, что на создание каждого рабочего места уходит все больше и больше средств.
ТРАГИЧЕСКАЯ ОШИБКА
Стоит ли сидеть сложа руки, когда первые признаки ухудшения уже налицо? Думаю, что мы допустим трагическую ошибку, если не будем действовать быстро и решительно и упустим единственный оставшийся у нас шанс исправить ситуацию.
А ситуация ухудшается на глазах. Об этом говорит простой подсчет: оценка эффективности расходов компании при создании рабочих мест. Для начала возьмем первоначальные инвестиции плюс инвестиции во время IPO. Затем разделим полученную цифру на число работников, занятых в компании 10 лет спустя. Для Intel этот показатель составляет около $650 на одно рабочее место, или $3600 с учетом инфляции. National Semiconductor, другой производитель микросхем, еще более эффективен: у него $2000 на одно рабочее место.
Произведем подобные вычисления для ряда других компаний «Кремниевой долины». Результат позволяет сделать вывод, что стоимость создания новых рабочих мест в США увеличилась с нескольких тысяч долларов на одну позицию в ранние годы до $100 000 сейчас. Причина очень проста: компании нанимают меньшее количество работников, поскольку работа все больше перепоручается зарубежным фирмам, работающим по контракту, особенно в Азии.
АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ ЭНЕРГИИ
Сбой машины по производству новых рабочих мест произошел не только в компьютерной отрасли. Вспомним об альтернативных источниках энергии – новой и инновационной отрасли. Например, фотоэлектрика – чисто американское изобретение. Кроме того, США первыми стали использовать в бытовой технике устройства для преобразования солнечной энергии в электричество.
В прошлом году я решил внести свой вклад в дело сохранения энергии и оборудовал свой дом солнечными батареями. Мы с женой провели переговоры с четырьмя фирмами, расположенными в нашем штате. В ходе нашей «комплексной экспертизы» я решил узнать, где произведены фотоэлектрические панели – главный компонент системы. Все панели были привезены из Китая. Одна компания из «Кремниевой долины» продает оборудование, используемое обычно для изготовления фотоактивной пленки. Они поставляют в Китай почти в десять раз больше машин, чем производителям в США, и разрыв только растет. Неудивительно, что на производстве фотоактивной пленки и панелей в США заняты где-то 10 000 человек – всего несколько процентов от мировой занятости в этой сфере.
БАТАРЕИ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ
На кон поставлено куда больше, чем просто уплывающие за рубеж рабочие места. За границу выводится фаза массового производства и даже разработка некоторых технологий. Возьмем батареи нового поколения. Работа над ними заняла долгие годы и часто не давала результатов, однако вскоре мы увидим, как с конвейера сходят электрические автомобили и грузовики. Все они работают на ионно-литиевых батареях. Эти батареи приблизительно столь же значимы для электромобилей, сколь важны микропроцессоры для компьютеров. В отличие от микропроцессоров, доля США в мировом производстве ионно-литиевых батарей ничтожна.
В этом и заключается проблема. Новой отрасли нужна эффективная экосистема, в которой аккумулируются технологические ноу-хау, накапливается опыт, устанавливаются тесные связи между производителями и клиентами. США утратили лидерство в производстве батарей 30 лет назад, когда перестали изготавливать потребительскую электронику. Всем производителям батарей, без исключения, пришлось переучиваться и устанавливать новые связи с тем, чтобы соответствовать повышенным требованиям рынка ноутбуков. После этого им предстояло подстроиться под еще более требовательный автомобильный рынок. Американские компании не участвовали в первой стадии и, соответственно, впоследствии оказались за бортом. Сомневаюсь, что когда-нибудь они смогут догнать конкурентов.
НОВЫЕ РАБОЧИЕ МЕСТА
Наращивание объемов производства – непростая задача. Для него требуется гораздо больше средств, чем на разработку нового прибора, причем средства следует вкладывать на самых ранних стадиях, когда еще сложно представить себе потенциальный рынок. Приведу еще один пример из истории Intel: чтобы построить завод по производству полупроводниковых микросхем, в 1970-е годы достаточно было нескольких миллионов долларов. К началу 1990-х годов стоимость фабрики, способной в массовых объемах производить новые чипы Pentium, выросла до нескольких миллиардов долларов. Решения о строительстве заводов принимались за много лет до того, как мы поняли, что чипы Pentium будут работать, а рынок проявит к ним интерес.
Мы научились на собственных ошибках. Ранее, когда Intel производил только микросхемы памяти, мы побоялись нарастить производственные мощности, будучи не уверены, что спрос на нашу продукцию будет расти. Наши японские конкуренты не побоялись построить новые заводы. Когда спрос на карты памяти резко возрос, японцы ворвались на американский рынок, а Intel пришлось сдать позиции.
ОПЫТ INTEL
За долгие годы работы я закалил свой характер, но до сих пор не могу забыть, как боялся просить членов совета директоров Intel выделить миллиарды долларов на строительство фабрик для выпуска продукции, о которой рынок ничего тогда не знал, а емкость этого рынка невозможно было себе представить. По счастью, члены совета, судорожно сглотнув, сказали «да». Их ставка оказалась оправданной.
Я рассказываю об этом не для того, чтобы подчеркнуть блестящие успехи Intel. Компания была основана в то время, когда наращивать объемы производства было выгоднее в Америке. А Китай тогда был закрыт для бизнеса. Что еще важнее, Соединенные Штаты тогда еще не забыли, как важно для экономики дать компаниям расширять производство.
Как могли они забыть об этом? Я думаю, что ответ кроется в общей недооценке значимости производства: якобы для США неважно, что будет с рабочими местами на заводах и фабриках, пока страну не покинули изобретатели новых технологий. В распространении подобных идей виновны не только журналисты.
ОФШОРНОЕ ПРОИЗВОДСТВО
Прислушайтесь к тому, что пишет профессор экономики Принстонского университета Алан Блайндер: «Соединенные Штаты первыми начали производить телевизоры, и на этом производстве в какой-то момент были заняты очень многие американцы. Но когда телевизоры стали обычным массовым товаром, их производство было вынесено за границу – в те страны, где зарплаты были существенно ниже. А сейчас в США вообще не производится телевизоров. Стоит ли видеть в этом неудачу? Нет, это успех».
Позволю себе не согласиться с профессором. Мы не только потеряли бессчетное количество рабочих мест, мы нарушили преемственность опыта, столь важную для эволюции в области технологий. Если сегодня отказаться от производства потребительских товаров, завтра можно оказаться за бортом новой отрасли. Именно это и произошло в случае с батареями.
В экономике мы исходим из убеждения (оно было основано на реальном опыте, но с течением времени превратилось в трюизм), что свободный рынок является наилучшей из систем: чем свободнее, тем лучше. Наше поколение наблюдало, как либеральные принципы одержали решающую победу над плановой экономикой. Мы верны этим принципам и не замечаем того, что, несмотря на победу свободных рынков над плановой экономикой, следовало бы оставить простор для экспериментов: модификация нашей системы могла бы сделать ее еще лучше.
ЦЕЛЬ НОМЕР ОДИН
Свидетельство тому – успех отдельных азиатских стран в течение последних нескольких десятилетий. Эти страны поняли, что первоочередной задачей государственной экономической политики является рост занятости. Правительство играет стратегическую роль в определении приоритетов, расстановке сил и распределении ресурсов для достижения этой цели.
Стремительный рост азиатских экономик доказывает эту истину. В фундаментальном труде, посвященном развитию промышленности в Восточной Азии, профессор Лондонской школы экономики Роберт Уэйд пишет, что в 1970–1980-х годах эти страны добились беспрецедентного экономического роста во многом благодаря активной роли государства в определении контрольных ориентиров для обрабатывающей промышленности.
Вспомним о «Золотых проектах» – о целом ряде инициатив в области развития цифровых технологий, выдвинутых китайским правительством в конце 1980-х и в 1990-е годы. Пекин верил, что для создания новых рабочих мест, особенно в отсталых регионах, необходимо развивать электронные сети, которые применяются для коммерческих операций, коммуникаций и координации работ. Как следствие, «Золотые проекты» получили приоритетное финансирование. Со временем они внесли огромный вклад в быстрое развитие информационной инфраструктуры в КНР и рост китайской экономики.
В ЦЕНТРЕ ЭКОНОМИКИ – РАБОЧИЕ МЕСТА
Как нам воспользоваться опытом азиатских стран? В долгосрочной перспективе нам потребуется экономическая теория, выстроенная вокруг создания новых рабочих мест, и соответствующее руководство, которое направит наши планы и действия в нужное русло. А пока послушайте бывшего фабричного парня.
«Кремниевая долина» – это сообщество с мощной традицией инжиниринга, а инженеры – особая порода людей. Они стремятся решить любую проблему. Если проблема заключается в извлечении прибыли, мы концентрируемся на прибыли. Любая компания исходит из индивидуалистических целей и делает все возможное для успешного расширения и роста рентабельности. Однако наша поглощенность собственным бизнесом, заставляющая нас выводить производство и солидную часть инжиниринга за рубеж, мешает нам наладить массовый выпуск новинок у себя на родине. Отказавшись от массового производства, мы не просто теряем рабочие места – мы теряем контроль над новыми технологиями. Утрата производственных навыков, в итоге, скажется на нашем умении изобретать.
СЛОМАННАЯ ГИЛЬОТИНА
Мне вспомнилась история про инженера, которого приговорили к казни на гильотине. Нож гильотины застрял. Согласно обычаю, если лезвие не падало, осужденного на смерть отпускали на свободу. Однако инженер не стал дожидаться, когда его освободят: он с энтузиазмом показал на заржавевший блок гильотины и велел палачу смазать его маслом. Итог: инженеру отрубили голову.
Мы оказались в непростой ситуации вследствие того, что многие из нас не видели ничего, кроме стоящих перед их компаниями текущих целей. Вот яркий тому пример. Пять лет назад мой друг стал партнером одного крупного венчурного фонда и отвечал за выполнение «китайской стратегии» во всех финансируемых их компанией проектах: иными словами, за то, чтобы как можно больше рабочих мест было выведено в Китай. Он ходил вокруг гильотины с банкой в руках, все время смазывая ее маслом. Нам пора побросать эти банки с маслом. Венчурным компаниям пора ввести должность партнера «по американской стратегии» для каждого стартапа.
ФИНАНСОВЫЕ СТИМУЛЫ
Первым делом надо пересмотреть принципы финансирования промышленности. Нам следует разработать систему финансовой помощи, а именно: ввести дополнительную пошлину на произведенные за границей товары (если это повлечет за собой торговую войну, будем сражаться за победу, как на любой другой войне). Вырученные деньги должны быть вложены в отдельный фонд. Назовем его, к примеру, Банком развития промышленности США. Депонированные там средства должны быть доступны для любой компании, планирующей налаживать массовое производство на американской территории. Такая система будет ежедневно напоминать предпринимателям о том, что, преследуя цели своей компании, они не должны забывать об ответственности за сохранение промышленной базы страны: от нее зависит жизнеспособность и стабильность нашего общества. Нельзя воспринимать эту стабильность как нечто само собой разумеющееся.
Я бежал из Венгрии в 1956 году и приехал в США, будучи совсем молодым человеком. Я вырос в соцлагере и своими глазами видел, какую опасность представляют произвол властей и расслоение общества. Большинство американцев не могут себе представить, что было время, когда на Пенсильвания-авеню в Вашингтоне стояли танки и кавалерия, чтобы разгонять безработных. Это было в 1932 году; тысячи безработных ветеранов вышли на демонстрацию у Белого дома. Солдаты пристегнули штыки и зарядили винтовки боевыми патронами, чтобы оттеснить ветеранов от президентской резиденции. И это было в Америке! Безработица разъедает общество. Если я кажусь вам протекционистом, пусть так оно будет.
ПРОСТОЙ ВЫБОР
В ресторанчике в Пало-Альто, где я познакомился с китайскими венчурными инвесторами, каждый день обедают менеджеры высокотехнологичных компаний и предприниматели. Со многими из них я дружу. Я знаю, что им приходится решать сложные технологические задачи, что на них давят совет директоров и акционеры. Разве можно ожидать, что они возьмут на себя дополнительное обязательство – работать во имя некоего, трудно поддающегося определению сообщества, состоящего из компаний, работающих в них людей, и тех, кто будет нанят в будущем? Надеяться на это было бы в высшей степени наивно. Однако перемены неизбежны, а выбор прост. Если мы хотим оставаться крупнейшей экономикой мира, нам нужно изменяться по собственному почину – или нам снова навяжут перемены.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
